[nogomjach]

Автор: ташкентоанон
Персонажи: Серхио Рамос/Фернандо Торрес
Фернандо приходит домой к Серхио рано утром, вытаскивает его из постели, будит, смеется, брызгает водой в лицо. Вода холодная, дома прохладно и вылезать из-под одеяла не хочется, у пришедшего с улицы Фернандо холодные руки и горячие губы, но сейчас Серхио нет никакого дела до губ и рук испанской «девятки».
- Нандо, отстань, я хочу спать, - бурчит он и накрывает голову подушкой.
Тот не слушается, отбирает подушку, сбрасывает с Серхио одеяло – еще бы за ноги с кровати стащил, думается Серхио. Как он может быть таким жизнерадостным с утра – «сове» Серхио непонятно, и никогда не было понятно, и никогда не будет.
- Вставай, вставай, вставай! – едва ли не поет Нандо. – У меня грандиозные планы!
- Отберу у тебя ключ, - вяло грозит Рамос и садится на кровати, сонно потирая глаза.
- Миллион раз слышал, - беззаботно отмахивает Фернандо, сваливая одеяло неряшливой кучей на краю кровати. – Давай, иди, умывайся, и я тебе все расскажу.
- Что за планы? – спрашивает Серхио. Ему не очень интересно, но обижать Нандо не хочется – тот любит, когда Серхио выпытывает у него новости.
Торрес делает загадочное лицо. Ну конечно, как всегда.
Серхио ругается про себя, но покорно плетется в ванную – если Нандо что-то вбил себе в голову, то переубеждать его бесполезно. Упрямый баран.
Нандо не оставляет его в покое даже здесь – стоит, привалившись к косяку, улыбается чему-то. Серхио иногда хочется убить этого красавчика – восемь утра, а он сияет белоснежной улыбкой, хитро поблескивает глазами, как будто неделю отсыпался.
А ведь не отсыпался – Серхио знает это совершенно точно, вчера они вышли из кинотеатра в два часа ночи и болтались по главной площади добрый час вместо того, чтобы идти спать.
- Ну? – ворчит Рамос, вытирая лицо махровым полотенцем. Полотенце мягкое и будь его воля – так и уснул бы в нем.
- Иди сюда, - Нандо тащит его к зеркалу за локоть. Серхио смотрит на отражения – скалящийся Торрес и он, с припухшими ото сна веками и недовольной миной на лице. На Торресе сегодня какая-то новая кофта, серая, с неброским узором из белых загогулин.
- Гляди, гляди, - тыкает Нандо в зеркало.
- На что?
- На это! – Торрес разворачивается и дергает Рамоса за майку, в которой тот спал. От неожиданности Серхио пошатывается, но крепкие руки Фернандо обхватывают его за плечи и разворачивают к зеркалу.
- Чем тебе майка не угодила? – ошарашено спрашивает Серхио. Кажется, Нандо удалось добиться только одного – от удивления сонливость как рукой сняло.
- Ты на нее смотрел? – скептически спрашивает Нандо.
- Смотрю, - говорит Серхио. – Майка как майка.
- Розовая! – выпаливает Торрес. – Ты понимаешь, она – розовая!
- И что? – не понимает Серхио. Господи, что вообще происходит? Может, Торрес зашел вчера в какой-нибудь бар по пути домой и накурился дури? Прибежать к Серхио с утра и вещать про розовые майки – совсем на него не похоже.
- Рамос, - говорит Нандо. Серьезно так говорит, душевно. Глядит в глаза зеркальному Серхио – проникновенно, ни тени улыбки в темных глазах. – Рамос. Ты что, девочка-подросток, чтобы щеголять в розовых майках? Еще бы толстовку нацепил розовую, с капюшоном с ушками.
- Вообще-то у меня есть такая толстовка, - говорит Серхио. И чего пристал?
Нандо закатывает глаза и отходит к кровати.
- Чем тебя розовый цвет не устраивает? – спрашивает Серхио. – Мне нравится.
- Ты похож на плюшевого медвежонка! – взрывается Торрес. – Серхио, ты взрослый, успешный футболист, ну откуда в тебе эта… инфантильность?
Серхио любит, когда Фернандо дает эмоциям волю – веснушчатые щеки розовеют… тьфу, опять этот розовый.
- Я люблю твои щеки, - хитро говорит он, - а они розовые.
- Это небо и земля! – говорит Фернандо, чуть смущенно опуская глаза.
- М-да? – тянет Серхио.
- Да! – упрямо вздергивает подбородок Нандо. Самодовольно улыбаясь, он проводит пальцем по щеке: - Это – небо. А тот позор, что на тебе – земля, заросшая сорняками.
Серхио любит, когда Торрес выглядит самодовольным – в нем нет запредельного самолюбования, все его самодовольство – трогательное, детское, с изрядной долей иронии. Серхио вообще-то любит все, что делает Торрес… Кроме вот этой бредовой идеи с розовым цветом.
- Ты слышишь? – голос Торреса отвлекает Серхио от приятных мыслей о его щеках. – Сорняки! Их необходимо выполоть!
- И откуда ты такой умный вылез? – спрашивает Серхио, стараясь вложить в тон как можно больше ехидства.
- Там больше таких нет, - говорит Нандо.
Он резко встает и дергает Серхио за майку. Опять.
- Снимай!
Рамос чувствует, как его губы расползаются в улыбке.
- И не надо на меня так смотреть, - возмущается Нандо. – Я не за этим пришел.
Серхио снимает майку и откидывает ее на ковер. Розовая ткань на сером ковре смотрится очень красиво – что может не нравиться его испанцу?
А Нандо и не смотрит на него, с легкой обидой замечает Рамос. Он занят тем, что копается в гардеробе, выкидывая из него вешалки с одеждой, небрежно сложенные джинсы, рубашки… ту самую толстовку, розовую и с ушками.
Ей уделяется наибольшее внимание. Торрес берет ее двумя пальцами и с ужасом на лице поворачивается к Рамосу.
- Что это? – спрашивает он, встряхивая одежду. – Что это, Серхио?
- Толстовка, - пожимает плечами испанец. – Забавная же. У людей настроение поднимается…
- Да они над тобой ржут! – взрывается Торрес и отбрасывает толстовку в сторону.
Серхио провожает ее тоскливым взглядом. Фернандо одним движением оказывается рядом с ним и берет его лицо в ладони. Ладони уже согрелись, они теплые и мягкие, и Серхио очень нравится, когда его испанец так делает.
- Представь себе Роналду в такой вот толстовке, - тихо, но настойчиво говорит он. – Только представь!
- Я не Роналду, - Серхио обиженно вырывается из рук Нандо и отступает на шаг. – Он же икона стиля всего футбольного мира, брильянты, Ролексы, костюмы от Гуччи. Сплошной гламур. Нравится Роналду – иди к нему, я тебя не держу.
- Да не нравится мне Роналду! – взмахивает руками Торрес. – Но я хочу, чтобы ты выглядел соответственно своему статусу!
- Значит, вот как? – Серхио нехорошо суживает глаза. – Я для тебя недостаточно хорош? Тебе стыдно появляться со мной на людях?
- Дурак! – бросает Торрес. Серхио злится, но ему становится смешно – нелепо и по-детски звучит это слово в устах Нандо. – Дурак! Ты для меня любым хорош!
- Так чего ты привязался? – возмущается Рамос.
- Давай просто попробуем… - Торрес остывает так же быстро, как и заводится. – Давай, ты просто мне доверишься, и один день будешь одеваться так, как я скажу, хорошо?
Серхио сомневается. Смотрит на своего испанца – у него опять порозовели щеки, брови хмурятся. Серхио помнит – эти брови на ощупь, как беличий мех, шелковистые, мягкие.
- Один чертов день! – настойчиво повторяет Торрес. – Ты мне доверяешь?
Рамос молчит. Смотрит на своего испанца – глаза в глаза. Торрес серьезен, пожалуй, слишком серьезен. Да пошло оно все, вдруг думается Рамосу. Шмотки… это же такая мелочь. Почему бы и не пойти на поводу у этого ненормального, если это сделает его счастливым.
- Доверяю, - неохотно говорит он. – Только не надо выряжать меня, как Роналду.
Темные глаза вспыхивают от радости, на щеках появляются ямочки – все, как любит Серхио.
- Вот, - через несколько минут говорит Торрес, вытягивая из кучи вещей на полу простую черную водолазку. – Надевай!
- Торрес, да ты чего? – удивляется Рамос. – Монашку из меня хочешь сделать?
- Надевай, я тебе говорю! – отвечает Нандо. – Или я сам тебя одену!
- Одень, - Серхио знает, что в его глазах сейчас скачут десятки чертей.
Нандо страдальчески закатывает глаза и заламывает руки.
- Прошу тебя, надень эту чертову водолазку! – восклицает он с таким драматическим надрывом, что Рамос сначала быстро натягивает на себя водолазку, а потом садится на кровать, закрыв лицо руками, и хохочет. Он слышит, как Фернандо фыркает, продолжая копаться в его вещах, и смех разбирает его с новой силой.
- Тебе бы в театре выступать, - говорит он, утирая выступившие слезы. – С Роббеном на подтанцовке.
Воображение услужливо подсовывает Рамосу картину: Торрес на сцене, в какой-то длинной хламиде, с руками, прижатыми к груди, и Роббен, исполняющий замысловатые па в балетной пачке.
Хохот возобновляется. Серхио давно так не смеялся – от души, до слез, а при виде укоряющего взгляда Нандо ему становится еще смешнее.
- Хватит ржать, - мрачно говорит Нандо, кидая в него джинсами. – На, надевай.
- Не помню таких, - сквозь смех говорит Серхио, разворачивая джинсы. Темные, с прорезями на коленях – он представления не имеет, откуда они у него взялись.
- Какая разница? - говорит Нандо, раскидывая вещи по всей комнате в поисках непонятно чего. – Главное, они выглядят нормально.
- Ну? – говорит Серхио, натянув джинсы. Они кажутся ему слишком узкими и неудобными, и ему совсем не нравится это ощущение.
- Отлично! – восхищается Нандо. – Повернись-ка… О…
- Чего? – интересуется через плечо Серхио.
- Идеально сидят, - говорит Нандо. Его голос звучит чуть хрипловато, и Серхио внезапно ощущает горячее дыхание на свое шее.
- Отлично сидят, - шепчет Нандо. Его губы слегка касаются уха Рамоса, и тот чувствует, как зубы Торреса слегка прикусывают мочку. Легкое касание языка, и Рамос недовольно ворчит – Торрес отодвигается, отходит к вещам, переводя дыхание.
- Все потом, - сурово говорит он, прочищая горло. – Надо дело до конца довести.
- Главное – хорошо кончить, - говорит Рамос, хитро прищуривая глаза.
Фернандо не поднимает головы от груды вещей, только поднимает руку и грозит ему пальцем.
- Замолчи, Рамос, - говорит Фернандо. – Сначала сделаем из тебя приличного мужика, а потом уже все остальное.
Скоро находится кожаная куртка – откуда она взялась у него в доме, Серхио тоже не помнит. Куртка - черная, с массивной железной молнией и заклепками – сидит на испанце, как влитая, обтягивая широкие плечи.
- Теперь волосы, - говорит Фернандо.
Серхио опять возмущается – ему нравятся его волосы.
- По-хорошему, надо бы это закрасить, - задумчиво говорит Фернандо, окидывая взглядом шевелюру Рамоса. – У тебя корни отросли сильно, знаешь?
- Когда это ты переквалифицировался в парикмахера? – спрашивает Серхио.
Нандо только отмахивается. Серхио знает, когда – в тот момент, когда испанец начал обесцвечивать свои волосы. Блондином Нандо нравится Рамосу больше, светлый цвет лучше всего гармонирует с детским лицом Торреса, с его веснушками и припухлыми губами.
- Точно! – вдруг восклицает Нандо и достает телефон.
Серхио начинает жалеть, что доверился своему испанцу, когда в его дом приходит смешливая девушка, которую Торрес представляет Рамосу как своего личного парикмахера. Впрочем, слово есть слово, и ему остается лишь скрипеть зубами, беспомощно сидя в кресле, пока над его ушами зловеще щелкают ножницы.
- Так намного лучше, - одобрительно говорит девушка и вскоре уходит, перекинувшись парой фраз с Торресом.
Серхио боится смотреть в зеркало – ушам непривычно холодно, а голова кажется легкой, как перышко.
Его не успокаивает даже восхищенный взгляд Нандо.
- Ну, давай же, - смеется Эль Ниньо, поднимая Рамоса за руки. – Посмотри!
Серхио с опаской заглядывает в зазеркальный мир. Оттуда на него смотрит разом повзрослевший Рамос, обесцвеченных прядей и след простыл. Короткая стрижка, зачесанная набок челка… Серхио не знает, нравится ему новый образ или нет. Скорее, нравится, но уж очень непривычно – темные волосы, одежда эта странная…
Стоящий позади Фернандо сияет так, что едва искрами не рассыпается. Вдруг он вскидывает голову – он всегда так делает, когда ему в голову приходит идея, и уносится в комнату.
- Тут нужен шарф! – говорит он, вернувшись. Он оборачивает шею Серхио широким серым шарфом. Кашемир приятный, шелковистый, движения рук Нандо – уверенные и быстрые, и Серхио чувствует себя куклой, которую переодевает капризный ребенок.
- Ну, все, готово, - говорит, наконец, Торрес. В его голосе слышится удовлетворение и… гордость?
Рамос смотрит в отражение – они стоят рядом, высокий блондин и брюнет чуть пониже, серая кофта и черная куртка, счастливое лицо Торреса и растерянное – его, Серхио.
- Мне очень нравится! - говорит Фернандо. Его голос дрожит от восторга, и Серхио никак не может понять, что же такого в его внешнем виде, что Торрес едва ли не прыгает от радости. – А тебе?
Рамос неуверенно пожимает плечами.
- Наверное, - говорит он. – Непривычно…
- Можешь прикупить себе розовые трусы, если уж так хочешь, - заговорщически шепчет Торрес. – Будет хоть что-то привычное.
Рамос разворачивается к Нандо с наигранным возмущением и шутливо пихает его в грудь.
Фернандо фыркает и перехватывает руки Серхио, сжимая его запястья. Притянув Рамоса к себе, он загадочным шепотом спрашивает:
- А знаешь, что самое лучшее в этой одежде?
Серхио удивленно приподнимает брови и качает головой.
- То, что ее так же приятно снимать, как и смотреть на нее, - шепот Нандо становится соблазняющим, обволакивающим. Тонкие пальцы проскальзывают под водолазку и касаются живота Серхио. Рамос жмурится, чувствует, как сбивается дыхание, запускает свои пальцы в волосы Торреса, притягивает его лицо к себе.
Черт с ним, если такая одежда делает его испанца счастливым, так тому и быть.
…А утром газеты напишут, что у Серхио Рамоса появился стилист, заголовки будут пестреть фотографиями нового образа испанца, и его смущенная улыбка будет для Торреса лучшей наградой…