[nogomjach]

Персонажи: Сами Хедира, Месут Озил, Икер Касильяс, Жозе Моуринью
Предупреждение: Тюряга!AU

Их взяли как раз на рассвете. Утро было - хоть картины рисуй. В канализационной системе, правда, можно было нарисовать только "Апофеоз войны" с крысиными черепами вместо человеческих, но патрульный полицейский Касильяс и в этом мог найти своё очарование.
Где-то сзади гулко шлепал сапогами по воде вперемешку с дерьмом Рамос, но у Икера не было времени ждать. Он загнал в тупик "преступников".

Они забились в относительно сухой угол, будто пытаясь слиться со стенами. Мальчишка помладше, пучеглазый, тощий и страшно немытый, жался к подельнику - тоже худому, хотя более крепкому. Оба выглядели не такими детьми, как вначале показалось, но и на преступников-то были непохожи - хотя именно они двумя часами раньше вскрыли квартиру небедной семьи Анчелотти. Впечатление обманчиво - что первое, что любое, - вот это-то Икер знал слишком хорошо.
Он остановился, заслонив плечами проход.

- Офицер полиции Касильяс, вы арестованы.

Воришки ждать не стали. Пучеглазый молниеносно метнулся вперёд, головой протаранив живот Икера. Он слабо, отчаянно куснул за палец, замолотил кулаками по широкой груди и тут же был усмирен и вдавлен в грязь лицом. Но даже так он умудрялся хрипеть на ломано каком-то языке не нуждающееся в переводе "Беги!".

Подельника схватил подоспевший как раз вовремя Серхио. Пучеглазый, как только это понял, тут же замолк и смирился.
***
- Так-так, Месут Ёзиль, - Жозе Моуринью постучал карандашом по столу. - Интересный кадр, интересный. Где вы их взяли, Касилли?

Икер ненавидел, когда его фамилию коверкали - особенно намеренно, как канцелярский енот Моур. Но, собственно, енот Моур в майорских погонах и добивался только злости - чтобы иметь повод опустить Икера в очередной раз. Копом был посредственным, а вот в остроязыких кабинетчиках ходил номером один.
- Ветка канализации в квадрате 21-17. Кража в квадрате 22-17, их взяли по горячим следам. В отчете все есть.

- Отчёт неполный. Почему они в одной камере?

Вопрос остался без ответа.
Икер даже не знал, как объяснить, что эти почти-дети привязаны друг к другу до такой степени, что его сердце - сердце отца, между прочим, - трепыхнулось в чем-то похожем на приступ жалости. Хотя, конечно, он слишком опытный, чтобы кого-то жалеть, точно-точно.

Но все равно. Их везли в одной машине - чтобы не заляпывать два салона. И Озил-Ёзил-Озиль сначала косил взглядом на своего тёмного то ли араба, то ли грека Кхеди... Хедиру, а потом просто повернул голову и смотрел подельнику прямо в глаза, яростным горловым хрипом отвечая на все предупреждающие тычки Икера. Тот в конце концов отступился. Эти двое как будто разговаривали взглядами, от которых мурашки по коже вырастали вдруг в мурашечных слонов.

Иммигранты. Неудачливые. Со своим языком.

Зато по-испански оба почти не говорили, поэтому Икер оставил их ждать переводчика в самой дальней камере под надзором молодняка.

Но когда он пошёл проверять качество такого надзора, своих постовых обнаружил за поворотом на подходе к камерам.

Икер было уже хотел их выругать, но безусый юнец-охранник помотал головой и скорчил странную гримасу.
"Они... ну, это..."

Икер, тихо ступая, заглянул за угол.
Через стальные прутья две фигурки казались одной, и не белели даже, а грязнели в полумраке смутным пятном. Пучеглазого сжимал в объятиях этот... тунисец. Крепко так, дрожа всем телом, стискивая и шепча что-то прямо в губы... Не шепча?.. О. Мда.

В коридоре было тихо настолько, что Икер слышал, как прерывисто дышит эта парочка друг другу в рты, и как скрипит песок на их зубах. Он даже будто слышал их лихорадочные мысли.
Это было грязно во всех смыслах; так отчаянно грязно эти мальчишки врастали друг в друга - да он свою жену никогда так не целовал.

Тут будущий подсудимый Озил вдруг вскочил и громко зашипел на Икера на турецком.
Икер поспешно отступил за угол и отер пот со лба.

Преступники? - да они чертовы дети! Чертовы больные дети, жертвы обстоятельств, ошибки системы. Любовники, чтоб через колено весь этот мир. Дикие.

Историю он уже знал. Мигранты, Тунис и Турция, бежали от войн вместе с семьями, семьям "не повезло", парням тем более; сначала голодающие, потом карманники, потом банда - похоже, Лёва - в форточники прихапала. У банды и украденное осталось. Эксплуатация.

Он наперёд понимал, что теперь будет.

Сначала вытрясут всю информацию. Добрый-злой следователь, парочка пощечин, тыры-пыры, ниточка к группировке Йоги, премия следователю за хорошую работу. По накатанной все.

Вот тому мальчишке Месуту Озилу дадут два года в детской колонии - ему едва семнадцать исполнилось. Вот тому Сами Хедире - которому девятнадцать - четыре во взрослой.
Пучеглазика будут бить, он вряд ли доживет до конца срока - слишком виктим. Хотя вон как дрался.

Второй, скорее всего, выдержит, хотя всех этих южан на зоне терпеть не могут.

Но это справедливое наказание. Правосудие едино для всех.
***
Икер вышел на парковку.
Был вечер, солнце побагровело и свалило за горизонт - который не видно из-за крыш домов. Все по-прежнему.

Он эту трагедию, как и сотни других, выкинет из головы через три дня. Дома Сара и дети, завтра гости, через пару месяцев можно и на повышение.

Сантименты в его службе - лишнее. Работу оставлять на работе. Заботиться только о своих детях - чтобы не выросли преступниками, как те двое.

И все будет хорошо, Икер Касильяс, все будет хорошо. У тебя.