Исполнение 1, 2456 слов. Не знаю, как насчёт тлена, но инфернальность гарантирую.
1/2Антуан стоял перед зеркалом, а из зеркала на него смотрела очень страшная баба. Со светлыми длинными волосами, губами тёмно-вишнёвого цвета, в кружевных чёрных трусах и чёрных сетчатых чулках на подвязках. В татуированных пальцах баба держала сигарету. Определённо это был тот знаменательный день, когда ниже падать было уже некуда. Баба из него вышла действительно страшная. Он покрутился и так и эдак, разглядывая в отражении предплечья, которые оплетали выпирающие вены, и рельеф бицепсов. Ей богу, ему же не пятнадцать лет, чтобы иметь телосложение, как у девушки! И даже не восемнадцать, чтобы иметь гладкие щеки и подбородок, нетронутые бритвой! Антуан досадливо почесал голову под париком. Всё было очень плохо. Но всё стало ещё хуже, когда из магазина вернулся Фернандо и застал его в таком виде. К его чести, он даже не стал падать в обморок. Он просто остановился, как вкопанный, на пороге комнаты и с усилием выдохнул: - Просто скажи, что ты не для меня так вырядился. - А что, не возбуждаю? – Антуан изогнулся, принимая самую сексуальную позу, на которую он был только способен. - Мне нужно прополоскать глаза с хлоркой, - Фернандо закрыл лицо руками. - Да брось, иди ко мне! – Антуан провел рукой по голой груди и поманил Фернандо к себе. Фернандо скривился и вышел из комнаты. - Умойся и переоденься! – донеслось с кухни. Светлый парик и чулки полетели в угол, Антуану на них даже смотреть было противно. Он переоделся в серые домашние штаны и ушел в ванную смывать помаду. Дешёвая, купленная не глядя помада оттиралась не лучше солидола. Она размазывалась вокруг губ, и Антуан чувствовал себя неудачной пародией на Джокера. Как хорошо, что ему не пришло в голову накрасить ресницы тушью! Наконец, изрядно наевшись мыла, а заодно и побрившись, Антуан пришёл на кухню. Фернандо убирал продукты в холодильник. Он раскладывал их по полкам и заглядывал в кастрюльки и сковородки, принюхиваясь к их содержимому. Что Фернандо, что сам Антуан хозяйственными не были, к быту не тяготели и, если подумать, проводили дома не так уж много времени. Так что если бы у них в холодильнике что-нибудь вдруг проросло или ожило – ничего удивительного. В одном из принесённых Фернандо пакетов Антуан увидел картонную блестящую коробку. В ней оказался глинтвейн и две красных кружечки в виде сапожков. На сапожках красовалась надпись «Merry Christmas». В пакете нашлась мишура и гирлянда с лампочками. - Я подумал, - Фернандо замялся, - Рождество на носу всё-таки. Рождество и правда уже топталось на пороге. Оно светилось в ярких гирляндах на деревьях вдоль улиц, сияло игрушками на городских ёлках, блестело мишурой на витринах и зазывало в магазины рождественскими распродажами. В клубе Симеоне стриптизёрши сменили свои обычные костюмы на рождественские: короткие красные юбочки, отороченные искусственным мехом, красные лифчики и белые чулки. А в меню у барной стойки появились горячие коктейли. Антуан Рождеству не радовался. Для них с Фернандо оно означало только больше работы. Но сейчас на маленькой кухне с шуршащими пакетами и Фернандо, распаковывающим коробку с глинтвейном, было так уютно, что Антуан поставил к окну стул и принялся развешивать гирлянду по карнизу. Кошмарные кухонные занавески смотрелись вдвойне убого, пока Антуан не воткнул гирлянду в розетку, и она не замигала цветными лампочками. Сейчас, днём на фоне окна, за которым виднелся кусок панельной пятиэтажки с замазанными трещинами на фасаде, она смотрелась блёкло, но вечером, наверное, будет красиво. Не зная, куда прицепить красно-белую мишуру, Антуан обмотал её вокруг шеи Фернандо. - Колючая, - поежился тот. – Сними. Подогрели глинтвейн, и тут же запахло гвоздикой. Не ожидая, что он окажется таким горячим, Антуан обжёг кончик языка и поставил чашку-сапожок на кухонную столешницу остывать. А пока глинтвейн остывал, можно было целоваться с Фернандо. Антуан вместе с мишурой стащил с него футболку – хотелось чувствовать под пальцами обнажённую кожу, прижиматься к его телу. У Антуана мелькнула мысль, что он ластится, как кот к хозяину, но Фернандо на хозяина не тянул. Хозяин носил черное и пил явно что-то покрепче глинтвейна. - Я Симеоне подарок купил, - сказал Фернандо, точно прочитав мысли Антуана. – Сейчас покажу. Он достал из пакета что-то черное, упакованное в прозрачный полиэтилен. - Халат? – удивился Антуан. - Там ещё тапочки домашние и полотенце. - Ты что, серьезно? - А что ему дарить?! – вскинулся Фернандо. – Что можно подарить ему? А халат, наверное, пригодится, - он пожал плечами. – А ты? Что-нибудь покупал? - Я бы в отделе женского белья. Считаешь, стоило купить ему пеньюар или костюм горничной? – огрызнулся Антуан. Но тут же пожалел, что огрызнулся. Если у него не задался день, и ему в голову не пришла идея смотаться за подарком, то это не Фернандо виноват. - Я и тебе ничего не купил, - вздохнул он. - И не надо, - Фернандо, согнувшись, положил ему голову на плечо. То, что нужно было Фернандо, не покупалось за деньги, Антуан это понимал и не стал настаивать. - Лучше расскажи, что это за парик и чулки? Расскажешь? - Это то, в чём я сегодня вечером буду позориться. - Перед кем? - Криштиану Роналду. Знаешь его? - Слышал, - Фернандо кивнул. – Он знакомый Серхио… Рамоса, - с некоторым усилием закончил он. Это имя всегда вызывало у Фернандо бурю эмоций, но Антуан никак не мог понять, каких именно. Казалось, это была и обида, и злость, и что-то ещё… Но судя по тому, как каждый раз сжимались зубы Фернандо и каменели его плечи, он предпочёл бы это имя забыть. Но забыть его было сложно – Бензема, Рамос, Роналду – они все были из какой-то одной тусовки, которая собиралась в центре города. У Антуана, который сталкивался с ними слишком часто, они вызывали, мягко говоря, синейшую неприязнь. Например, прямо сейчас он желал Роналду сдохнуть. А Фернандо как-то сказал, что будет рад, если Бензема посадят. Потому что тогда он отцепится от Антуана. - Ну и вкусы у этого козла, - прошипел Антуан. – Хуже некуда. - Скудное же у тебя воображение, если ты так думаешь, - хмыкнул Фернандо. Хмыкнул невесело, и Антуан, глядя на него, понял: быть хуже – может. И он старался не думать, насколько. Он вообще старался ни о чём не думать: ни о Роналду, ни о том, как ему, преодолевая отвращение перед самим собой, натягивать проклятые чулки и парик, как ему изображать что-то во всём этом… Антуан потряс головой: это всё потом, вечером, не сейчас. - Хочешь, докажу обратное? – спросил он у Фернандо. – Что воображение у меня отличное, - Антуан улыбнулся. Он надеялся, что улыбка выглядела не слишком жалко и вымученно. Фернандо что-то собирался ответить, но в дверь позвонили. А потом постучали. А потом, судя по всему, ещё и пару раз пнули. Антуан внутренне напрягся – только один человек мог ломиться с таким нетерпением. - Я открою, - сказал Фернандо, помрачнев. Антуан одним глотком допил оставшийся в кружке глинтвейн. А затем налил ещё. В кухню буквально влетел Симеоне. Весь в чёрном, как обычно, в чёрной расстёгнутой куртке поверх костюма. И в чёрных начищенных ботинках. Антуан скрипнул зубами: неужели так сложно было разуться! Они же тут босиком ходят! - Оба здесь? – проговорил Симеоне, оглядывая Антуана и Фернандо, который встал с ним рядом и оперся спиной о столешницу. – Хорошо. Чтобы сидели дома и никуда не выходили, ясно? - Я не могу, - Антуан пожал плечами. – У меня запланировано на вечер. - Позвони и отмени. - Это Роналду, он скандалить начнёт. Может я всё-таки… - Только я решаю, куда ты сегодня идёшь, а куда нет! – рявкнул Симеоне. – Если я говорю, что ты сидишь дома, значит, сидишь дома! - Да что... – начал было Антуан, но Фернандо толкнул его в бок локтём, и он тут же замолчал. Фернандо выглядел очень серьёзным. Сложив руки на груди, он хмурился и, не отрываясь, смотрел на Симеоне. - Глинтвейн будешь? – тихо спросил он. Симеоне только покачал головой. Его пальцы нервно шевелись, как будто он перетирал в них песок. Он весь был так напряжён, что даже находиться рядом было сложно, Антуану хотелось отодвинуться подальше. - Я пришлю Бургоса, - Симеоне потёр переносицу. - Нет, - отрезал Фернандо. – Пусть идёт с тобой. - Я сказал… - Нет, - повторил Фернандо настойчивее. – Просто нет, Диего. Ты возьмешь Бургоса с собой, а мы останемся здесь, дома. - У тебя хоть ствол есть? - Есть, но я не собираюсь из него стрелять. Симеоне махнул рукой, как бы говоря, что пускай хотя бы так, и стремительным шагом вышел из кухни. - Шампанского купи! – крикнул ему вслед Фернандо. - Господи, опять, - вздохнул он, когда хлопнула входная дверь.
2/2Антуан, всё это время выполнявший роль молчаливой декорации, уставился на Фернандо. Суть разговора он понял смутно, но услышанное ему не понравилось. Он ждал объяснений. - У него разборки с кем-то, - сказал Фернандо, не дожидаясь вопроса. - Он что, с кем-то на ножах? - Симеоне-то? – Фернандо фыркнул. – Да он со всеми на ножах, но вроде бы ничего такого… Не знаю, что у него произошло даже. От сказанного Антуану стало как-то не по себе. - Что, всё так серьезно? – спросил он. - Ты видел его? Да он кого-то убил! Или собирается – неважно! Фернандо потянулся за сигаретами на столе. Глинтвейн уже остыл, но Фернандо пил его, явно этого не замечая. Фильтр сигареты, который с силой прикусывал зубами, окрасился в красный. А Антуан стоял рядом и думал, что лучше бы сегодня вечером он танцевал перед Роналду в женском белье. - Знаешь, что я однажды у него в кармане нашёл? – мрачно спросил Фернандо. - Что? - Зубы. Целую горсть. Обычные человеческие зубы, крупные, со следами крови и кариеса. Я даже не хочу знать, у кого он их выдрал и как, при этом сохранив все свои. Фернандо говорил очень спокойно, тихо, но от этого становилось ещё более жутко. Антуан зажал ладонью рот. Не то, чтобы он был настолько впечатлительной неженкой, просто звучало это кошмарно. И это явно ещё не худшее, что можно было узнать о Симеоне, просто Антуан пребывал в блаженном неведении. Фернандо в этом плане повезло меньше. - У тебя что, правда есть?... - Пистолет, - закончил за него Фернандо. – Лежит где-то в шкафу под вещами. Не прикасался к нему с тех пор, как Симеоне мне его всучил. - А теперь? - Нет, - отрезал он. – Хочешь – бери, а я не буду. Антуан не горел желанием браться за оружие. Господи, да как вообще до этого дошло? Полчаса назад он украшал кухню и собирался тащить Фернандо в постель. А теперь что? Забиться под ванну и ждать, пока не вернётся Симеоне. А если он и не вернётся, что тогда? Мелкая дрожь начала бить Антуана, и он тоже полез за сигаретами. - Могу тебя успокоить: за нами вряд ли явятся. Такого ни разу не было. Значит, Фернандо в подобные истории влипал ещё и регулярно. Потрясающе. В кухне начинало темнеть, но Антуану было боязно включать свет. Он чувствовал себя так, как будто на него уже направлены пушки со всех сторон, а с минуты на минуту в дверь начнут ломиться головорезы. - И что делать? – тихо спросил он, вдыхая дым. - Ничего, - Фернандо флегматично пожал плечами. – Ждать. Ты, кажется, хотел доказать, что у тебя богатое воображение?.. Фернандо потянул его за руку, и Антуан хмыкнул: действительно, почему бы и нет? Трястись от страха в тёплой постели явно лучше, чем в пыли под ванной. *** Симеоне вернулся вечером следующего дня, прямо перед Рождеством. И даже с шампанским. И с мясной нарезкой, сыром и банкой маслин. Честно говоря, после истории про зубы, Антуан боялся, что Симеоне притащит чью-нибудь голову. Антуан с опаской разглядывал его, но ничего подозрительного не увидел. Симеоне выглядел мрачным, но живым, здоровым и без каких-либо следов предполагаемых «разборок». Может, всё обошлось? - С Рождеством, - буркнул он, бросая пакеты на диван. – Празднуйте. - Ты куда? – спросил его Фернандо. Он сидел перед ноутбуком и, судя по щёлканью мышки, рубился в какую-то браузерную игрушку. Антуан лежал на диване с мобильником и не видел, в какую именно. - Домой. - Не смеши меня, как будто тебе есть, с кем праздновать. Оставайся. - Останьтесь, - подал голос Антуан. Он был совсем не против, пускай и за последние сутки успел изрядно понервничать. Симеоне потоптался на пороге комнаты, а затем ушёл в коридор. Вернулся уже без куртки и ботинок. Сподобился, наконец, их снять! Они переместились на кухню. Пока Антуан раскладывал принесённую нарезку по тарелкам, Фернандо открывал шампанское. Подходящих фужеров у них не было, поэтому пить пришлось из кружечек для глинтвейна. Симеоне, глядя на шампанское, только презрительно фыркнул и достал из пакета бутылку виски. Пили в тягостном молчании. Шипели пузырьки в кружках, на краю пепельницы тлели сигареты, гирлянда над головой Симеоне мигала разноцветными лампочками. Фернандо сидел за столом и жевал колбасу, Антуан перекатывал во рту маслину. Разговор не просто не клеился – он даже не начинался. Фернандо и Симеоне явно не нужно было хоть что-либо объяснять друг другу, а Антуан не решался спрашивать. И так ясно, что всё прошло нормально, раз Симеоне здесь. Первая бутылка шампанского ушла как-то поразительно быстро, и с негромким хлопком открыли вторую. Антуан покусывал немеющие губы: видимо, его одного раздражало это молчание. Никто не умер же, а эти двое, как каменные изваяния! - Для вас подарок есть, - сообщил он Симеоне. – Сейчас принесу. Голова немного кружилась – стоило по примеру Фернандо хотя бы чем-то заедать шампанское. Пары маслин было явно маловато. Поэтому пол под ногами слегка проседал, а движения были каким-то смазанными и неточными. Антуан вытащил из шкафа в коридоре в подарок и вернулся на кухню. - Вот, - он протянул прозрачную упаковку Симеоне. – Это халат. Тапочки с полотенцем ещё, - зачем-то пояснил он. В этот момент Антуан увидел на лице Симеоне то, чего не видел никогда: искреннее удивление. Он даже пожалел, что мобильник остался в другой комнате, и нельзя запечатлеть это. Симеоне крутил подарок в руках, а потом сказал: - Спасибо. - Померяете? – воодушевился Антуан. Воодушевился на столько, что сам решил помочь с расстёгиванием рубашки. Он даже сам не понял, в какой момент начал целовать шею Симеоне, вдыхая запах его одеколона, который сводил с ума. Он целовал его шею, ключицы, грудь, а губы Симеоне оказались на вкус такими же, как виски, который он только что пил. Антуан целовал его, и ему не хотелось прерывать этот поцелуй. Он обхватил ладони Симеоне и положил их себе на поясницу, в прочем они тут же скользнули ниже, сжимая его ягодицы. У Антуана дрогнули колени. Но его тут же буквально с силой вжали в Симеоне – это Фернандо оторвался, наконец, от жевания колбасы. Вместо этого он вцепился зубами в плечо Антуана. На этом месте обязательно появится пятно засоса. И если Фернандо так продолжит и дальше, то к утру вся спина Антуана будет в таких пятнах. Вообще-то, Фернандо не был груб, но иногда даже на него находило. И не то, чтобы Антуану это не нравилось. Зато Симеоне явно придерживался мнения, что если после секса нет синяков и ничего не болит, то это был паршивый секс. Поэтому когда на следующий день, пока Симеоне полоскался в душе, а Фернандо спал поперек дивана, Антуан, разглядывая себе в зеркале, ничуть не удивился ни засосам, ни синякам, ни царапинам, ни запекшейся крови на губах. Все тело ныло, голова раскалывалась, а в горле как будто поскребли наждачкой – хотелось сдохнуть и стать бесплотным духом. Тем не менее, Антуан с каким-то мазохистским удовольствием ткнул пальцем лиловое пятно на груди и, чувствуя расходящуюся от него боль, заключил, что это Рождество, наверное, можно считать удавшимся.
-
-
27.12.2015 в 02:38Не знаю, как насчёт тлена, но инфернальность гарантирую.
1/2
-
-
27.12.2015 в 02:39-
-
27.12.2015 в 02:56как-то отдельно позабавило:
гирлянда над головой Симеоне мигала разноцветными лампочками.
страсти на контрасте
какой пейринг все-таки, а
-
-
27.12.2015 в 03:04Да вообще огненный огонь.
И додаёт же временами.Спасибо, анон.
-
-
27.12.2015 в 15:04Ещё раз спасибо, лучей любви и сердец тебе.