Анон с рыбой-каплей, спасибо, это прелесть что такое! Жерар и Роберт додали напоследок со своими удалениями фильтр между мозгом и ртом у Жерара всегда был сломан И не поспоришь
Ай, какая прекрасная зарисовка, бодро, весело задорно. Пике очень натурально вышел - я про сломаный фильтр между ртом и мозгом) спасибо, драббл - агонь.
Строчкофест, продолжение. Извиняюсь, что затянул 3 дня вместо 2 - я приболел подобно одному из персонажей. Лука Модрич/Иван Ракитич (вдохновлено одной из заявок с прошлого феста). АУ, мистика, PG-13.
часть 1«Два человека в пузыре «Здесь и Сейчас» вполне могут подарить друг другу немного радости» — гласит сообщение в тиндере. Иван с усмешкой качает головой и удаляет диалог. Скучно. Это снова не тот человек, это снова была one-night stand, принесшая немного приятного общения, эндорфина и не оставившая ничего в сердце. Ему нужно нечто большее, чем здесь и сейчас. «Ты ищешь принцессу… или скорее, принца на белом коне!» — троллят его брат, сестра и друзья. Иван сам не знает, кого ищет. Он не страдает в пьяных слезах от одиночества, но почти всю свою взрослую жизнь, примерно с 2007 года, с прихода в хорватскую сборную, ощущает легкий непокой. Что-то не так, неполно, несовершенно, чего-то недостает в его счастливом и богатом мире, а как собрать этот пазл — Иван не знает, схему не приложили. — Лучшая семья, которую я мог завести — это вы, — треплет он ласкучего лабрадора Нуно по лобастой белой голове. Энцо и Тедди в соседней комнате его барселонского дома воюют за старую бутсу. — Я буду скучать, хвостатые бандиты. Слушайтесь догситтера — и папочка привезет вам из России много вкусных косточек. Пританцовывая под Efecto Mariposa, он бросает вещи одну за другой в чемодан и приговаривает, как в недавно записанной рекламе «Домачицы»: — Это на Нигерию, это на Аргентину, это на Исландию. И… до финала пойдём. Пачку печенья он тоже кладёт на счастье.
Через две недели, занятые подготовительными тренировками и товарняками, капитан национальной сборной Хорватии Иван Ракитич ступает на порог «Лесной рапсодии» — укрытой под сенью российского хвойного леса резиденции их команды во время мундиаля-2018. Сердце замирает от желанной ответственности, гордости, вызова.
— Первый чемп, на который нас ведет не Дарио, а ты. С почином! — ободряюще хлопают Ивана по плечу Шиме и Матео — единственные сейчас, кроме него, хорваты Ла Лиги. Первый противник, Нигерия, побежден со счетом 1:0. Иван радостно кричит, хвалит всех своих парней, а затылком чувствует некий взгляд, преследующий его уже не первую игру и даже не первый год. Это ощущение было с ним, когда Барса победила в Лиге Чемпионов и когда Хорватия вылетела с последнего Евро… Иван оборачивается на трибуны, но не может отследить источник. Взгляд пристальный, но не недобрый, скорее наоборот, чье-то присутствие тепло поглаживает.
На пресске он оговаривается «два-ноль» вместо «один-ноль». Эти цифры на табло стоят перед глазами. Что за чертовщина, ведь гол Хорватии был только один. Ладно, будем считать это за сбой в матрице…
Июньская ночь светла и неспокойна. Иван надевает любимую красную кепку и отправляется на пробежку по аккуратной дорожке среди кедров и сосен. На перекрестке лесных дорог, в путанице теней и лунного света стоит невысокий парень с длинными волосами. Иван чуть не спотыкается о его взгляд. Так смотрел бы Стрелок на Темную Башню или Галахад на Святой Грааль. Парень прерывает неловкое молчание: — Куда путь держишь, Красная Шапочка?
Дальше они бегут в ночи рядом. Лука Модрич болеет за Огненных всю свою жизнь. — И за Барселону! Вот так удачно мы с тобой совпадаем расцветкой. — Ты часто бываешь на матчах? — Как позволяет рабочий график, нечасто, но я всегда сердцем со сборной. Пару раз я выбирался и поболеть за сине-гранатовых… — Почему я раньше не видел тебя на трибуне? Лицо у тебя… — Иван рассматривает его угловатые, странно притягательные черты, — приметное. — Я был в шапочке для ватерполо и темных очках, — смущенно улыбается Лука. Улыбка у него такая, что хочется вызывать ее почаще. «И зря. Зря мы раньше не познакомились», — чуть не срывается с губ Ивана. Вместо этого он спрашивает: — Неужели это ты всегда смотришь на меня так, что чуть не прожигаешь во мне дыру взглядом? — Да… Видимо, я твой персофан. Оба смеются. Луна скользит за ними сквозь ветви. Иван бежит рядом с неожиданно быстроногим Лукой, ощущая себя как разгоняющийся на взлетной полосе самолет.
Лука перемещается за Огненными из одного российского города в другой, больше он не прячет свое лицо в фан-секторе, а отчаянно-радостно встречает каждый шаг команды на поле, и когда Иван забивает Аргентине, Дании, России, то голос Модрича слышно как паровозный гудок сквозь общий рёв болельщиков.
Иван по-кошачьи любопытен и любит гулять по новым местам между тренировками. Они с Манджо и Матео выбираются оценить достопримечательности Санкт-Петербурга, где на полпути их встречает Лука. При знакомстве с тем Манджо демонстрирует невозмутимость в режиме «объект признан безопасным», ну а Матео по-детски доверчиво радуется Модричу. Лука охотно берет у обоих автографы, а потом ускользает вместе с Иваном на просторы Васильевского острова. — Держи, — протягивает Иван ему пакетик. — Спасибо… Это резинка для волос? — Мне показалось, тебе пойдет. Да и ветра здесь сильные. С черной резинкой на вьющихся длинных волосах Лука превращается в какого-то средневекового мастера. Иван жалеет, что таланта к рисованию бог не выдал. — Что за работа у тебя со сложным графиком? — Я начинал авиамехаником, как отец, но затем мне слишком захотелось летать, а не только чинить изнутри эти махины. Я закончил летное училище и сейчас я пилот Croatia Airlines. Капитан воздушного судна. Дед говорит, что лучше бы я пошел в профессиональные футболисты, но я люблю свою работу. Я женат… — А?.. — На ней. — Мы с тобой — два капитана. Это судьба! — восхищается Иван (втайне облегченно вздохнув) и увлекает его под руку в кофейню. Обращается к официантке: — Мне кофе с имбирем, а ему с черникой, пожалуйста. И осекается. В глазах Луки удивление: — Откуда ты знаешь мой любимый кофе? — Само выпрыгнуло на язык, не знаю, — задумчиво теребит себя за ухо Иван. — Мне иногда кажется, что я живу в глюке матрицы, и меня посещают воспоминания о вещах, которых я не мог знать. И тебя я как будто знал в другой жизни… — рука Луки обнимает его за плечи, медленно спускается по спине ниже, вызывая приятные мурашки, и отвлекаться на философию неинтересно. На обратном пути они попадают под дождь.
Полуфинал Иван встречает с температурой 38,9. Таких матов от доктора Немеца он не слышал за одиннадцать лет в сборной, но заменять его некому — половина Огненных держится на честном слове и на одной ноге… «Ракета! Ракета!» слышит он в лихорадочной борьбе с противником и с собственным телом низкий голос, между кричалками хорватских болельщиков, старающихся перешуметь английские вувузелы.
— Береги себя… — слышит он тот же голос, отлеживаясь в полутемном номере после бурного празднования с танцами на столах. Его сборная сильнее травмируется от праздничных лихачеств, чем в игре, и сам он — не исключение. На бредящей дурной голове — сладостно холодный компресс. К губам подносят чашку, пахнущую ядреной смесью лимона, меда и имбиря. Иван бессознательно отмахивается, проливая несколько капель. — Лука?.. Кто тебя впустил? — Ковачич, добрая душа. Пей, Нео, я твоя Тринити, и я побью тебя больнее, чем тот аргентинец, если не будешь лечиться. Он с удовольствием отдается во власть прохладных рук, будто вливающих в него жизненную силу. Сквозь горячечный полусон начинает негромко играть «El mundo». — Разве… я говорил тебе, что это моя любимая испанская попса? — Неа. Сбой в матрице, ты был прав. — Расскажи… расскажи о своей работе, Лука? — В общем, это рутина и черный юмор о черных ящиках. Но бесконечная свобода. Не такая, как когда ты летаешь в роли пассажира. Здесь — полет в твоих руках, сила огромной сложной машины, которую ты досконально изучил и управляешь ею. Свобода и власть в высоте, далеко над землей. — А ты скрытый романтик, Модрич, — шепчет засыпающий Иван. — Только не уходи… с тобой так хорошо говорить и хорошо молчать. — Не уйду.
часть 2Финал доказывает Огненным всю правоту поговорки, что не так больно получить бронзу, как серебро. — Мы сделали все, что могли и даже больше, — говорит Иван журналистам. Снимает мужественную маску и бредет на улицу, обратно под дождь, скрывающий слезы. — Мой капитан… — звучит сзади. В руку ложится рука. Под этим дождем они с Лукой впервые целуются — медленно, утешающе, упоительно.
Маленькая Хорватия встречает своих серебряных торжественнее, чем Франция — золотых. Ошалевшую от радости сборную возят по всем родным городам: Загребу, Славонски-Броду, Омишу, Задару. На задарском стадионе они шутя гоняют мяч вместе с болельщиками, и теперь-то Иван видит, насколько хорош Лука, способный чуять затылком перемещения своих и противников. «А ведь стань он футболистом, мы были бы в одной сборной и не потеряли бы столько лет…» — колет сердце внезапная мысль. Обдумать ее Иван не успевает — он аккуратно повален на газон телом Луки. Вставать тот не торопится. — Я тут подумал, — жарко дышит Лука ему в висок, — я могу немножко попасть в твой футбольный мир, как болельщик и футболист-любитель. А вот ты в мой мир полётов попасть не можешь. Несправедливо как-то. — Я могу слетать пассажиром на твоем авиалайнере. Это немножко сблизит наши миры. — Надо бы тебе познакомиться с моей семьей, это самые лишенные замшелых предрассудков старики на свете. Мама, папа! — по-мальчишески восклицает Лука и, раскинув руки, устремляется к аккуратной пожилой паре, которая заходит на праздничное поле. — Дедушка! Рядом с парой стоит, опираясь на трость, Лука Модрич-старший, которому должно быть уже за девяносто, судя по рассказам внука, но на вид ему не дашь больше семидесяти, его глаза светятся пытливым умом. Сербо-хорватская война пронеслась когда-то над этой семьей, сплотив их и чудом никого не отняв. — Ты наконец-то подружился со своим любимым футболистом! — добродушно посмеиваются старшие Модричи, знакомясь с Иваном. — Будьте у нас как дома, господин Ракитич…
Назавтра Иван просыпается в рассветно-алой гостевой спальне дома Модричей. Голова спящего Луки в помятом лавандовом уборе покоится у него на груди, дыхание щекочет сосок. Комната полна терпким запахом их любви и цветов — Иван к полуночи оплёл резинку для волос лавандой, которую нарвал в саду, получился красивый венок, а дальше Лука был одет только в этот венок, и они жадно вытворяли черт знает что… — Ты знаешь, — говорит Иван в макушку с мягкими волосами, — я встречал многих, с кем хотелось спать, и только одного, с кем хочется просыпаться.
Отпуск у Луки заканчивается через день, и Иван возвращается в жаркую Барселону к своей банде из трех хвостов. Но в предсезонке есть большие окна, и в начале августа он созванивается с Лукой, чтобы на денек встретиться — посмотреть грядущее солнечное затмение на любом североевропейском курорте. Тычок наугад в карту — и они летят на шотландский остров Мейнленд. — Это место не слишком истоптано туристами, — рассказывает Иван вычитанное в интернете. Держась за руки, они с Лукой идут по перешейку между двумя озерами, покрытому сочной некошеной травой. — Посмотри, какая красота… — Похоже на мини-версию Стоунхенджа! — Так и есть, это Круг Бродгара, древнее святилище солнца. По совместительству храм для обрядов обручения, а может и жертвоприношений... Лицо Луки расплывается в улыбке, когда он осматривает огромное кольцо устремленных в голубое небо грубо обточенных камней, которые хранят память диких языческих ритуалов: — Теперь понятно, зачем ты меня сюда заманил… Погоди, а это что, кровь? Бурый отпечаток ладони на центральном менгире и правда выглядит подозрительно. Лука странно смотрит на него и потирает лоб, словно силясь что-то вспомнить. — Думаю, кто-то играл в друидов, — пожимает плечами Иван. — Осталось шесть минут до начала затмения, давай устроимся поудобнее.
Они сидят в обнимку на расстеленном клетчатом пледе, надев специальные очки для наблюдений. Диск Солнца медленно обкусывается чернотой Луны. Еще чуть-чуть — и останутся лишь завитки солнечной короны. Неожиданно Лука поднимается и шагает к менгиру. Прикладывает ладонь к отпечатку, точь-в-точь совпадая с очертаниями. И — вздрагивает всем телом, словно схватился за оголенный провод. Иван одним прыжком оказывается рядом, хватает его за плечи, пока сопротивляющийся Лука продолжает прижимать руку к камню… И тогда слитые воедино Солнце и Луна раскалываются над их головами. Мир раздваивается, выбивая дыхание, опрокидывая наземь. Они видят со стороны самих себя — одетых и подстриженных иначе. На сумке у того Луки лого «Реал Мадрид». На оголенном запястье второго Ивана незнакомая татуировка. — Кэп, ты с таким же успехом можешь загадать желание на Рождество и не заниматься селфхармом, — мягко уговаривает этот второй Иван. — Хуже не будет, — хрипло, отчаянно произносит из тени камня второй Модрич, обернувшись к нему. В его лице меньше доброты и доверчивости, которые привык видеть Иван, у губ жесткие складки. Мир этого Луки был каким-то иным. Вверху — все то же затмение, те самые место, день и час. В иной жизни. — Я желаю, — продолжает другой Лука, — и это самое сильное желание в моей жизни — чтобы мой дедушка был жив. Он бестрепетно разрезает складным ножом правую ладонь и впечатывает ее в солнечную спираль, вырезанную на менгире… Раздвоенный мир беззвучным взрывом схлапывается обратно. Иван не без труда вспоминает, что такое дышать. Прикрытый его телом Лука поднимается с земли, мелко дрожа, держась за виски. — Я вспомнил, мать твою… — шепчет он, — вспомнил. — И я. Кажется, я понял, почему мы с тобой живем в сбое в матрице… — резко пришедшая память из жизни-которой-не-было, из жизни, где Нигерии забили два гола, и второй был — капитана Модрича, и они знали друг друга одиннадцать лет — эта память больше самой сущности Ивана и превыше всего, от чего можно спрятаться. Свет и тьма в небесах движутся, Луна потихоньку освобождает солнечный диск. Лука хватает Ивана за плечи и тараторит, а из-под очков текут слезы: — Загаданное сбылось, 18 декабря 1991 года дед вернулся домой вместе с козами, живой и невредимый… все мы не стали беженцами в Задаре, и я не замкнулся на футболе, выбрал другую стезю. Вот и все, один изменившийся факт — и принцип домино… Я прожил другую судьбу, в которой не было ни футбольных друзей, ни тебя… — Лука сползает по Ивану вниз, потерянно обнимая его колени. — Твой любимый дедушка жив, это главное. — Да… Пожалуй, я не жалею о сделанном. Только о том, что не пришел к тебе раньше, пока любовался с трибун и не мог понять, почему в моей жизни это нелепое ощущение выхваченного куска. Затмение заканчивается, притихший было в страхе окружающий мир снова тянется к солнцу. Иван поднимает Луку, глаза у того — на уровне губ Ивана, и с них так легко сцеловывать слезы. — Не грусти. Я заберу тебя в другую реальность, где нам никто не помешает, я создам новую, для нас двоих. — Уже создал, — выдыхает Лука, увлекая его на мягкий плед. — Мы отыскали друг друга... мы свободны. Ослепительное солнце стоит в зените.
Автор, это чудесная фантазия на тему параллельных жизней, я обожаю эту тему и оооочень ждал, что по той заявке что-то будет однажды написано, потому что идея-то бриллиантовая. И вот исполнение, и тоже восхитительное) Лука, который тоже капитан, но воздушного судна, Жук, как всегда серьёзный бука, сканирующий его на предмет опасности, и эти постоянные странные сбои в матрице, аааааа. Как же одна, вроде бы, не относящаяся напрямую ко всему, деталь прошлого может это "всё" взять и изменить настолько сильно... Но судьбу не обмануть даже в параллельной вселенной, и они всё-таки встретились и притянулись. Ракидричи создали любовь спасибо вам, автор!
Лука, который тоже капитан, но воздушного судна, Меня чуть кондрашка не хватил, когда я, уже написав почти целиком, увидел этот пост ХНС twitter.com/HNS_CFF/status/1592203798122037249 в такие моменты понимаешь, что ноосфера существует, а хрвацка богоматерь благословляет
Как же одна, вроде бы, не относящаяся напрямую ко всему, деталь прошлого может это "всё" взять и изменить настолько сильно... Лука в реальности любит футбол с раннего детства, но он стал для него настоящей формой эскапизма от потери дедушки и мрачной жизни беженца. Поэтому я загорелся идеей, что без трагедии он бы мог выбрать другой путь.
Ракидричи создали любовь Ваистену спасибо за такой душевный отзыв, анончик!
Меня чуть кондрашка не хватил, когда я, уже написав почти целиком, увидел этот пост ХНС *глубокий вдох*ААА! Это что такое, вселенная, делается вот уж реально благословение и мощный пинок)
Прекрасная и стремительная история про параллельных ракидричей! Прямые не пересекаются, а эти всё равно пересеклись. И эффект бабочки, точнее эффект дедушки в судьбе Луки, так здорово завернуто!
рамодрич, крошечная виньетка перед ЧМ. 350 слов.Ослепительное солнце стоит в зените. На улицах Мадрида очень жарко, несмотря на середину ноября. Серхио всё ещё в постели с улыбкой смотрит на пыль, кружащуюся в луче света.
— О чем думаешь? — Голос Луки из-под одеяла глухой и сонный.
— О том, что сейчас почти час дня, и надо вылезать.
— Не стоит.
Серхио согласен. Всклокоченная волосы Луки щекочут ему шею и грудь — приятно.
— Чем ты хочешь заниматься, когда закончишь играть в футбол? — Неожиданно серьёзно спрашивает Лука.
Серхио прижимается губами к его макушке и неразборчиво отвечает:
— Буду скакать на лошади, наверное, неделю без роздыха. Сначала научусь, а потом — неделю.
Лука фыркает куда-то в плечо Серхио.
— Лошадь не может столько скакать.
— Буду менять их. А ты?
— Я планировал неделю не выпускать тебя из постели и не думать о последствиях, но раз ты предпочитаешь скакать не на мне, то придумаю что-то другое.
— Эй, — волнуется Серхио. — Лошадь подождёт. Все лошади мира подождут.
Лука смеется.
— А если серьёзно, то наверное стану тренером, — говорит Лука, и Серхио чувствует укол непонятного сожаления, будто у него что-то украли.
— Мы опять будем видеться раз в тысячу лет и на один день, — с грустью замечает он, стискивая Луку в сокрушительных объятиях.
— Я стану тренером сборной, и большую часть времени занят не буду.
— Какая сладкая лож-ж-жь, — шипит Серхио, а Лука коварно кладёт руку на его член. — Хотя, тогда я тоже стану тренером. Помощником тренера. И пусть меня возьмут в твой штаб.
— И ты согласишься тренировать сборную Хорватии?
Лука выныривает из-под одеяла и внимательно смотрит, ожидая ответа.
— Я даже выучу ваш забавный язык.
— Sada ću vam pokazati što ovaj jezik može učiniti.
Серхио не успевает спросить, что это значит, Лука ныряет обратно под одеяло, и мысли о будущем вымываются из головы…
— Мне пора ехать. Чемпионат Мира сам себя не выиграет.
Серхио стоит около дверного косяка, глядя, как Лука надевает кроссовки.
— Я буду за тебя болеть.
— Ты будешь болеть за сборную Испании, — ухмыляется Лука.
— Это да, но, если у моих не получится, то буду болеть за Хорватию. У меня где-то твоя футболка даже есть, надену. — Серхио любуется Лукой напоследок и добавляет: Мы же договорились, что я войду в твой тренерский штаб.
Какой отличный Рамодрич! Большое спасибо. Не прон, но вышло волнительно, как прон. Ммм.... Люблю и такое, когда и без порнухи заводит, либо додает томления.
рамодрич, крошечная виньетка перед ЧМ. 350 слов. Анонче, я тебя люблю!! Какая трогательная, нежная штука, то, чего не хватало. Спасибо за рамодричей-котят!!
Анончик оставил совершенно прекрасную последнюю строчку и как-то за вечер все и написалось.
пикесси, 500+ слов, pg13, fix-it - Мы же договорились, что я войду в твой тренерский штаб, - хмыкает Лео и кладет голову на стол, поудобнее устраивая ее в ворохе разбросанных салфеток, - лучше плана и придумать нельзя.
Жерар фыркает в свой бокал, давится виски, потом кашляет и смеется одновременно.
Весь вечер, плавно перетекший в ночь они пьют в холостяцкой квартире Пике обмывая его уход. Первые часа три Жерар проклинал руководство клуба (там все упыри, все!) и Лапорту в частности (Лео, я же ему верил!), журналистов (просто твари!) и Хави (как он мог?!), потом ревел, а теперь они сидят за барной стойкой в гостиной и продумывают месть.
- Какой тренерский штаб? Ты в себе? – с искренним удивлением смотрит на него Жерар. - Только президентство, на меньшее я размениваться не хочу.
Он махнул рукой, с зажатым в ней бокалом и каким-то чудом, не иначе, плеснувшая жидкость попадает только на стол, но не на них. Лео заторможено смотрит на нее, а потом вытягивает из-под головы пару салфеток и осторожно промакивает образовавшуюся лужу.
- Хотя мысль интересная, - продолжает Жерар, допив остатки и потянувшись к очередной бутылке, - вот у всех лица вытянутся, если я заделаюсь тренером, а ты будешь моим помощником. Жаль нельзя совместить и то, и то.
- Такое даже ты не сможешь, - философски тянет Лео, наблюдая как намокающие салфетки из кипенно-белых становятся нежно бежевыми. Что-то в этом есть.
Он отчаянно зевнул и с тоской посмотрел в окно. Кажется, начало светать.
- Но все же! Ты мог хотя бы строчку написать в Инстаграмме, - внезапно насупился Жерар, - я как бы не каждый день ухожу из футбола.
Лео вздохнул, за этот вечер и ночь он уже третий раз повторяет одно и то же.
- Я тебе уже говорил…
- Да-да, - перебивает его Жерар, - контракт, шейхи, ПСЖ, но я же лучше?
- Лучше, поэтому я здесь. Мог бы и оценить наконец, что я сижу напротив, а не на тренировке в Кам де Лож. И, Дева Мария, какой же ереси мне пришлось наплести Маурисио, чтобы он меня отпустил.
Лео знал, что этот приезд в Барселону по любому ему аукнется. Это был только вопрос времени, кто прознает первыми – журналисты или те самые шейхи. Но не приехать он не мог. Сам прекрасно знал, что чувствуешь, когда уходишь не по своей воле из клуба. Из семьи.
Из мрачных мыслей его выдернул Жерар, с мягкой грацией, как будто они и не пили весь вечер, соскользнувший с барного стула. Лео выпрямился и удивленно на него посмотрел.
- Я ценю, - в светлых глазах зажегся огонек, - я очень ценю…
Он осторожно обхватил ладонями лицо Лео и тот, длинно выдохнув, закрыл глаза. С первым, осторожным, таким не похожем на их обычные, поцелуем он почувствовал, как схлынуло все напряжение этого бесконечного дня. Где-то там остался Париж, подступающий Чемпионат Мира и все проблемы последних лет, ведь сейчас он снова в Барселоне и Жери целует его так нежно, как не целовал в их первый раз.
- Ты на вкус как виски, - бормочет он в знакомые губы и смеется.
- И только?
- Нет, - Лео приподнимается на стуле и обхватывает руками Жерара за шею, прижимаясь еще ближе, - не только.
Тот молча обнимает его в ответ и Лео шепчет в тишине огромной гостиной:
-
-
12.11.2022 в 23:00а кто ж тебе запретит))
Спасибо!
первый анон
-
-
12.11.2022 в 23:28фильтр между мозгом и ртом у Жерара всегда был сломан
И не поспоришь
-
-
13.11.2022 в 00:37-
-
13.11.2022 в 00:38-
-
13.11.2022 в 09:12-
-
15.11.2022 в 22:18Лука Модрич/Иван Ракитич (вдохновлено одной из заявок с прошлого феста). АУ, мистика, PG-13.
часть 1
-
-
15.11.2022 в 22:20-
-
15.11.2022 в 22:27-
-
15.11.2022 в 22:53-
-
15.11.2022 в 23:14Меня чуть кондрашка не хватил, когда я, уже написав почти целиком, увидел этот пост ХНС twitter.com/HNS_CFF/status/1592203798122037249 в такие моменты понимаешь, что ноосфера существует, а хрвацка богоматерь благословляет
Как же одна, вроде бы, не относящаяся напрямую ко всему, деталь прошлого может это "всё" взять и изменить настолько сильно...
Лука в реальности любит футбол с раннего детства, но он стал для него настоящей формой эскапизма от потери дедушки и мрачной жизни беженца. Поэтому я загорелся идеей, что без трагедии он бы мог выбрать другой путь.
Ракидричи создали любовь
Ваистену
-
-
15.11.2022 в 23:33*глубокий вдох*ААА! Это что такое, вселенная, делается
-
-
16.11.2022 в 00:57-
-
16.11.2022 в 18:07Анон рад!
-
-
17.11.2022 в 20:58-
-
17.11.2022 в 21:10-
-
17.11.2022 в 22:17-
-
17.11.2022 в 22:21Ты забрал?
-
-
17.11.2022 в 23:02Да
-
-
18.11.2022 в 11:42Ты огненный юморист, анон
-
-
21.11.2022 в 19:16-
-
22.11.2022 в 05:40-
-
22.11.2022 в 07:05-
-
22.11.2022 в 16:14-
-
22.11.2022 в 16:30Большое спасибо.
Не прон, но вышло волнительно, как прон. Ммм....
-
-
22.11.2022 в 16:48Ну и грех не подхватить такое последнее предложение. Забираю.
-
-
22.11.2022 в 19:36Автор рамодрича.
-
-
22.11.2022 в 21:01Анонче, я тебя люблю!!
Какая трогательная, нежная штука, то, чего не хватало. Спасибо за рамодричей-котят!!
-
-
22.11.2022 в 22:12-
-
23.11.2022 в 11:26пикесси, 500+ слов, pg13, fix-it
-
-
23.11.2022 в 11:32